Почему компартия выжила в России, а на Украине рухнула

Фото: Из личного архива

Всего за полгода украинские коммунисты растеряли все свое влияние. Не ждет ли похожая судьба другие компартии на постсоветском пространстве — прежде всего КПРФ?

Фракцию Компартии Украины в Верховной раде на днях распустили, а Минюст страны подал иск о запрете КПУ. Чем бы ни кончилось дело, очевидно, что закат украинских коммунистов налицо. Другие политики относятся к ним как к прокаженным, соцопросы предсказывают, что избирательный барьер в случае досрочных (и становящихся все более неизбежными) выборов они не перейдут. В среду вождя КПУ Петра Симоненко еще и избили прямо на пленарном заседании. Что же привело к такому позорному концу еще полгода назад влиятельную партию, важную составляющую проправительственной коалиции в Раде?

В России и на Украине ситуация поначалу развивалась очень похоже. Зюганов и Симоненко, представители второго ряда партноменклатуры, смогли быстрее прежних вождей, подавленных неудачей ГКЧП, переориентироваться и зарегистрировать свои партии и возглавляют их уже 20 лет. Оба стали выполнять одну и ту же функцию — играть роль спарринг-партнера действующей власти, которого было так удобно побеждать во втором туре — Ельцину в 1996‑м и Кучме в 1999 году. Одновременно их проекты функционировали как системные страшилки для Запада и либеральной публики внутри страны, необходимостью борьбы с которыми можно было оправдывать те или иные административные зажимы и расширение полномочий исполнительной власти. Наконец, обе компартии выполняли задачу безопасного аккумулирования протестного потенциала.

И КПРФ, и КПУ были частью системы, они четко знали пределы своих возможностей и играли всегда по правилам. За послушание они имели много бонусов — гарантированное прохождение в парламент (поначалу даже первое место на выборах) и местные органы власти, участие в разделе бюджетного пирога, возможность делегирования своих представителей в исполнительную власть. Попутно украинские и российские коммунисты подрабатывали продажей мест в списках и лоббированием интересов компаний-спонсоров. Такая ситуация вполне устраивала и Ельцина, и Кучму.

Зюганов с Симоненко фактически превратили свои компартии в закрытые акционерные общества, где держали контрольный пакет, гарантирующий им несменяемость руководства. Зюганов смог отбить попытки рейдерского захвата партии со стороны предпринимателя Геннадия Семигина, который рассчитывал в обмен на инвестиции в партию получить всю полноту власти в ней. Симоненко аналогично переиграл своих харизматичных соперников типа Леонида Грача, попытавшихся бросить ему вызов.

В начале 2000‑х и украинские, и российские коммунисты покорно перенесли понижение своего статуса: при Путине КПРФ переместилась в парламенте на второе место, далеко за «Единой Россией», а губернаторы-коммунисты постепенно заменялись другими фигурами или расставались с партией; КПУ на выборах 2002 года получила третье место и почти вдвое меньше мест в парламенте, чем в 1998 году. Но вскоре судьбы двух компартий кардинально разошлись: в конце 2004 года на Украине произошла «оранжевая революция», спутавшая КПУ все карты. Вместо простой и ясной схемы «договорняков» украинские коммунисты столкнулись с ситуацией идеологически мотивированных выборов. Симоненко беспомощно мотался под ногами у Ющенко и Януковича. Глас и вес КПУ уже ничего не значили. На выборах в 2006 году КПУ еле‑еле преодолела трехпроцентный (!) барьер, пропустив вперед даже социалистов, которых прежде обходила с трехкратным преимуществом. А ведь на этих выборах с коммунистами никто специально не боролся и административный ресурс против них не применял. Их поражение стало следствием потери к ним интереса со стороны электората. В России же договорная «политика» продолжилась, Зюганов Кремлю не противоречил, и ему позволили и дальше занимать второе место на выборах.

После возвращения Януковича во власть, когда на Украине было взялись за построение собственной вертикали, коммунистам Симоненко открылся еще один шанс. В 2012 году они резко улучшили результат, получив 13%, но при этом не проведя ни одного одномандатника. КПУ вернулась к старой, проверенной тактике закулисных договоренностей, подставив плечо правительству Азарова.

Но вторая революция, Евромайдан, все порушила окончательно. КПУ опять оказалась между двух стульев, никому не интересная. После бегства Януковича торжествующие победители нанесли мощнейший удар именно по ней, а не по «регионалам». Дачу Симоненко сожгли, как и многие региональные офисы КПУ, машину лидера разбили бейсбольными битами, а самого его не раз выталкивали с трибуны парламента. Участие Симоненко в президентских выборах обернулось фарсом, он попытался снять свою кандидатуру, но было уже поздно, и результат получился убийственным — 1,5%. Фракция КПУ начала стремительно рассыпаться, депутаты — в первую очередь бизнесмены-спонсоры — выходили из нее один за другим. Это убывание и дало основание для роспуска фракции, под что был оперативно принят соответствующий закон.

Не менее значительным для судьбы коммунистов на Украине стал «ленинопад» — массовый снос памятников большевистскому вождю. Это означало тяжелейший удар по его наследию: когда люди проходят безразлично мимо таблички «проспект Ленина» — это один социум, а когда даже вид ее пробуждает возмущение — уже совсем другой, не апатичный, готовый к действию.

Судьба КПУ показывает, что коммунистические партии постсоветского типа могут существовать только в условиях эрзац-политики, когда роль этих партий сводится к поддержанию существующего режима. По-настоящему конкурентная партийная политика, где партии ясно артикулируют идеологические позиции, подтверждают на практике свою приверженность им и действительно выражают интересы тех или иных социальных групп, смертельно опасна для наследниц КПСС. Зюганов и Симоненко считаются политиками по недоразумению: они скорее рантье, получившие в распоряжение бренды КПРФ и КПУ, на которые сохранялся спрос на политическом рынке.

Поскольку предпосылок к изменению российского режима нет и в обозримом будущем не предвидится, Геннадий Зюганов, пока ему позволяет здоровье, может не переживать за свою судьбу и за судьбу своего детища. КПРФ и дальше будет востребована Кремлем как полезный инструмент по сохранению пассивности в обществе.