Рост зарплат бюджетников — еще один кирпич в фундамент развития региона

Фото: РБК

Несмотря на замедление российской экономики, кризис на Украине и последовавшие санкции со стороны США и Европы, губернатор Тульской области Владимир Груздев сохраняет оптимизм. И, перефразируя профессора Преображенского, говорит, что кризис в головах. По мнению Груздева, в России необходимо запускать программу новой индустриализации, например за счет локализации всех производств, работающих по государственному или муниципальному заказу. Разговор с РБК губернатор Тульской области начал с обсуждения ситуации в мировой экономике.

— Владимир Сергеевич, считаете ли вы, что экономическая ситуация в России резко ухудшается и требуются неотложные меры для того, чтобы переломить тенденцию?

— Есть общемировые тенденции — везде экономика нестабильна и находится в стадии турбулентности. И, наверное, нет ни одного финансового гуру, который мог бы предсказать, чем это все закончится. Многие «горячие головы» предлагают долги мировой экономики обнулить, как это сделали на Кипре, либо запустить инфляцию в мировом масштабе — по их мнению, никаких других рецептов нет. Я же считаю, что реальный выход из кризиса мировой экономики — дальнейшее повышение производительности труда и новая современная индустриализация.

— На ФРС и так многие грешат, что печатный станок не останавливается.

— Это так, но инфляция должна проявляться, а у западных стран она пока не выходит за пределы планируемых показателей.

— Вам не кажется, что на этом негативном фоне у России нет внятной программы развития, которая воодушевила бы население, бизнес?

— У нас есть эта программа, она называется «указы президента Владимира Путина от 7 мая 2012 года». Я говорю не ради красного словца, она действительно нас очень сильно воодушевляет. Например, я сейчас разбираюсь с каждым бюджетным учреждением и оцениваю его эффективность с точки зрения расходов и KPI сотрудников. После 1 июля 2014 года в Тульской области в бюджетной сфере не должно быть зарплат меньше 10 тыс. руб. в месяц, а в коммерческих структурах —меньше 12 тыс. Мы проанализировали 130 областных учреждений, и все директора заверили меня, что они справятся с повышением зарплат и никаких дополнительных средств им не нужно. Правда, почему‑то до встречи с губернатором у них такой инициативы не возникало. А рост зарплат бюджетников — еще один кирпич в фундамент развития региона.

— Повышение эффективности и рост зарплат приведут к сокращению числа сотрудников бюджетных организаций?

— Чаще всего да. Но за счет чего мы повышаем эффективность? За счет сокращения административных должностей. Например, мы сделали объединенную бухгалтерию на все наши бюджетные учреждения: это позволило высвободить почти 800 единиц штата. Мы не трогали врачей, учителей, то есть штатную численность тех людей, которые должны лечить, учить и кормить. Мы прежде всего разбираемся с административно-хозяйственными функциями. Чаще всего именно эти должности забирают большую часть фонда оплаты труда. Для примера, я провел аттестацию 104 учреждений образования областного уровня. У директора зарплата — 60 тыс. руб., еще он успевает подрабатывать на ставку учителя (25 тыс. руб.) и на полставки сторожем — итого 100 тыс. Плюс пенсия — 15 тыс. руб. Обычно под ним «работают» сын, сват, брат. И они тоже тысяч на 60 «нарабатывают», а средняя зарплата у нас 23,4 тыс. руб. Я сказал, что у нас династии не просто возможны, а необходимы, но династии учителей и врачей, а не директоров.

— Рост зарплат бюджетников — причина десятипроцентного дефицита областного бюджета?

— У нас дефицит — 14,95%. Рост зарплат — это не причина дефицита, а необходимость развития. У нас была минимальная зарплата — 7 тыс. руб., но вы прекрасно понимаете, что на эти деньги жить нельзя. Не могу я останавливать и программы по капитальным вложениям — в Тульской области они и так были всего 6% от общего объема расходов бюджета, а мы их увеличили до 10%, иначе область просто развиваться не будет. У нас есть «окрашенные статьи» — указы президента, дорожный фонд и т. д.

Почему вас, кстати, дефицит так пугает? Дефицит — это вообще не страшная история. Важно, сколько стоит обслуживание долга. Если на его обслуживание уходит более 5% расходной части бюджета, тогда да, это опасная история. Такой объем выплат соответствует госдолгу, равному примерно 75% годового объема собственных доходов. Более 75% — это красная черта. Когда принимал Тульскую область, долг составлял 32% от собственных доходов, сейчас — 36%. И что? Да, долг в абсолютном выражении вырос, но и доход увеличился на 30%. Мы наконец‑то начали строить: в 2013 году построили и запустили первый детский сад за 16 лет, а в этом году построим еще шесть. Спортивные комплексы не строились с 2006 года — мы уже построили и ввели в эксплуатацию семь. В прошлом году сдали 503 тыс. кв. м жилья — Тульская область столько не строила с 1991 года. Мы по 300 квартир в год отдаем детям-сиротам, а раньше всего десять в год.

— За счет чего увеличили доходы области?

— За счет эффективного менеджмента (смеется).

— Во многих странах драйвером роста является малый и средний бизнес. Что у вас с ним?

— Я считаю, что самое важное в нашей стране — это новая индустриализация, то есть создание современных производственных предприятий с гарантированным сбытом внутри страны для собственных нужд. Например, корпорация Boeing — это не одна большая компания, а 40 тыс. малых и средних предприятий. Такие корпорации нужны и в России. Так, в России есть программа по модернизации оборонно-промышленного комплекса — 6 трлн руб. Частично это ремонты и капитальные ремонты, но большая часть — это закупка нового оборудования. Так давайте делать локализацию — покупать технологии и производить их у себя. Производителей много — Тайвань, Китай, Германия, Япония и Корея. Они между собой конкурируют. Хотят поставлять оборудование — пусть заходят на наши площадки и создают совместные предприятия. В Бразилии ни одна государственная или муниципальная закупка не проходит без условия локализации. Да, дороже, иногда на 5%, иногда на 10%, но бог с ними, эти деньги все равно здесь остаются: тратятся на питание, одежду, автомобили, квартиры.

У нас в Тульской области более 20 лет работает компания Procter & Gamble. Когда стал губернатором, они платили всего 240 млн руб. в бюджет, хотя отгружают с тульских предприятий продукции на 1,5 млрд долл. Сегодня налогов в казну платят существенно больше, но при этом роялти, которое уходит в Америку, составляет около 160 млн долл. в год. Это несправедливо, но законно, так как P&G — международная коммерческая структура, материнская компания которой находится не здесь, поэтому роялти платят на свою родину. А нам нужно, чтобы бенефициар был здесь.

— То есть должно появиться свое родное ООО «Ромашка», которое наладит производство стиральных порошков в Тульской области?

— Надо развивать те позиции, в которых мы конкурентны и можем быть конкурентоспособны, например космическую или оборонно-промышленную отрасль, гораздо эффективнее вложить государственные средства в эти отрасли. Тем более что крупное производство чистящих и моющих средств уже в Тульской области есть.

— Ждем государственную корпорацию «Российский порошок».

— Вы зря смеетесь. Государственные корпорации на определенном этапе необходимы, чтобы собрать активы в кулак и наладить взаимовыгодную кооперацию. Например, как это сделал Сергей Чемезов и возглавляемая им госкорпорация «Ростех». Многие высказывали сомнения, что проект будет успешным, а у них все получается. Холдинги «Вертолеты России», «Высокоточные комплексы» выходят на лидирующие позиции в мире. У нас, например, в регионе не хватает мощностей, чтобы обеспечить все оборонные и экспортные заказы: почти на семь лет вперед расписано производство.

— Если взять новостной фон (стагнация в экономике, события на Украине), то большинство экспертов уже в открытую говорят о системных проблемах российской экономики. А вас послушать, так все хорошо и расписано на годы вперед. Вы не боитесь глубокой рецессии?

— Кризис в головах! А дальше все зависит от настроения. Если у вас хорошее настроение, то вы с удовольствием делаете элементарные покупки или думаете о рождении ребенка и расширении жилищных площадей. Но можно все время сидеть, ничего не делать и говорить, как все вокруг плохо.

Есть определенные опасности в экономике? Да, есть.

Есть совершенно новые вызовы? Да. Но эти вызовы новые не только для нас, но и для всего человечества. Я уже говорил о двух возможных решениях проблемы. Это либо включение станка по печатанию денег, либо реализация истории, как на Кипре: «По 100 тыс. евро возьмите, а остальное — кто не спрятался, я не виноват».

Это социальное решение? В принципе не так много людей, у которых есть 100 тыс. евро.

Это справедливое решение? Нет, несправедливое. Но все же проглотили!

— В Тульской области есть целый ряд крупных иностранных инвесторов. Они как‑то отреагировали на введение санкций?

— Несколько дней назад у меня была встреча с руководителем P&G по Восточной Европе. Мы обсуждали вопрос строительства дистрибьюторского центра. Недавно у нас открылся цех по производству картонных гильз американской компании Sonoco. Взаимовыгодное сотрудничество продолжается.

— У вас были зарубежные счета…

— Лично у меня никогда не было зарубежных счетов. Мне кажется, это неправильно, когда человек избирается во власть, но при этом имеет зарубежные личные счета. Это неправильно по отношению к своим избирателям. У супруги были. Они закрыты.

— Отдыхать в Европе не собираетесь?

— Хотелось бы на лыжах покататься в Австрии, но снега уже нет. Да и некогда ехать, начинается «высокий сезон»: посевная, ремонты дорог, «народный бюджет».

— Теперь модно отдыхать в Крыму. Тульская область стала «куратором» Керчи. Как вас отбирали?

— В Крыму два города-героя. Севастополь как город федерального значения отошел Москве. А Тула, тоже город-герой, получила Керчь. Для нас это очень ответственно и почетно.

— То есть вы сами себя предложили? Кандидаты из числа других российских регионов рассматривались?

— У нас с Керчью уже до этих событий были взаимоотношения, и они были учтены при распределении районов и городов Крыма среди российских регионов. А почему выбрали нас —думаю, потому что у нас эффективное муниципальное управление.

— Как часто планируете бывать в Керчи?

— Столько, сколько понадобится. Но это не только я, это прежде всего наши сотрудники, которые задействованы в муниципальном управлении. Наша основная задача — помочь Керчи войти в систему государственного взаимодействия, например принимать участие в государственных и региональных программах развития.

— В какую сумму эта помощь обойдется бюджету Тульской области?

— Помощь прежде всего организационная и методическая. Мы собрали более 15 млн руб. в рамках благотворительности. Это наша инициатива и наших жителей: никто никого не обязывал сдавать какую‑то определенную сумму.

Сейчас мои коллеги работают в Керчи и составляют список того, что им необходимо. Это точно будет коммунальная техника: мусоровозы, машины для уборки улиц. Для нас, я подчеркну, это не столько нагрузка, сколько обмен. В Керчи есть вещи, которые мы бы хотели использовать у себя. Например, у Тулы большая проблема — замена лифтов. Москва — богатая, меняет их тысячами каждый год, а для Тулы поставить 100 новых лифтов — это уже большое событие. В Керчи провели эксперимент, они проводят аукцион на капитальный ремонт лифтов и дают определенные условия компаниям, которые в дальнейшем их эксплуатируют. Компании выпускают карту с чипом для лифтов, на которой у тебя определенное количество поездок, хочешь больше — покупай или ходи пешком.

— То есть я в своем доме буду ездить на лифте по карте с чипом?

— Вы в Москве живете, считайте, что в раю. Москва за вас оплачивает 95% капитального ремонта дома, а с нового года будет 100% оплачивать. Москва — единственный регион России, который не принял программу капитального ремонта многоквартирных жилых домов за счет жителей. А в регионах таких денег нет, поэтому у нас единственная возможность — вместе с нашими жителями поддерживать жилье в порядке.

— Керченский мост с вами обсуждали?

— Со мной — нет. У нас в области нет квалификации в мостостроении.

— В партии «Единая Россия» вы отвечали за связи с бизнесом. И тогда же в Государственной думе занимались тем, чтобы уменьшить давление силовиков и власти на бизнес: амнистия для предпринимателей, уголовные послабления…

— Это на самом деле были не послабления, я называл предложения нашего комитета модернизацией уголовного законодательства. По каким‑то позициям мы, наоборот, усиливали уголовную ответственность, по другим — заменяли альтернативными видами наказания.

— Эксперты оценивают число предпринимателей за решеткой в 100 тыс., по экономической амнистии вышло — около 2,5 тыс. Вас такая разница не смущает?

— Экономическая амнистия для предпринимателей была эффективна с точки зрения возмещения ущерба — более 5 млрд руб. Есть и другой пример неэффективного наказания — в отношении чиновников-казнокрадов было наложено наказание более 20 млрд руб., а в казну поступило лишь 20 млн руб. Есть над чем задуматься.

— Вы определились, сколько сроков хотите отработать в должности губернатора?

— У нас есть два субъекта, которые определяют твою перспективу в работе на этой должности. Это президент России и жители. Если и президент, и жители тебя поддерживают, то работа эффективна. Если нет — значит, результаты твоей работы неубедительны. Говоря обо мне, работу продолжу при условии поддержки главы государства и жителей региона. Желание работать есть.

— У фонда вашей семьи есть инвестиции в землю, в розничную сеть «Модный континент». Чувствуется влияние кризиса на развитие сети?

— Я не чувствую. Чувствуют ли члены моей семьи — я у них обязательно поинтересуюсь.

— Но в конце года многие розничные сети отрапортовали о замедлении темпов роста.

— Насколько я понимаю из разговоров со своей супругой и детьми (дочь у меня член совета директоров компании, старший сын тоже втягивается), на бизнес куда более значительно влияние оказывает погода, сезонность. Например, теплая зима или позднее лето. В целом бизнес растет.

— У «Модного континента» были планы по IPO…

— Какое сейчас IPO? «Лента» вот проскочила, но не всем так везет (смеется).

— Вашей семье принадлежит около 1000 га в Новой Москве. Что с ними?

— Этим занимаются члены моей семьи. Насколько я знаю, жилье строится, в целом все развивается.

— Источники на рынке рассказывали, что члены вашей семьи могут выкупить торговый центр «Цветной».

— Внутри семьи мы обмениваемся информацией, кто что покупает и продает, но об этом меня не информировали. Думаю, от меня ничего не скрывают, а просто ничего не покупали.

— По итогам 2011 года вы с супругой, согласно декларации, заработали около 4 млрд руб., и с того времени идет падение ваших доходов — в 2013 году сумма не превысила 1 млрд руб. С чем это связано?

— Это обычная история, специфика налогового учета. В 2011 году у меня была продажа дорогой квартиры, она стоила 1,5 млрд руб., плюс мы продавали какие‑то акции. Сейчас все доходы связаны с поступлением процентов по депозитам, а проценты по депозитам тоже уменьшаются.

— 48 332 руб. оклада в месяц, которые вам положены как губернатору…

— Я перечисляю эти деньги в Яснополянский детский дом.

Владимир Груздев родился 6 февраля 1967 года.

Окончил московское Суворовское военное училище, а затем Военный институт Министерства обороны. Проходил службу в СВР.

В 1993 году уволился с военной службы. Основатель розничной сети «Седьмой континент».

С 2001 по 2003 год — депутат Московской городской думы, с 2003 по 2011 год — депутат Государственной думы. Член партии «Единая Россия».

С 2011 года — губернатор Тульской области.

Фонду семьи Владимира Груздева принадлежит контрольный пакет розничной сети «Модный континент» и около 1000 га в Новой Москве. Журнал Forbes оценивает его состояние в 1,3 млрд долл. По итогам 2013 года доход Владимира Груздева составил 776 млн руб., его супруги — 214 млн руб.

Женат, трое детей.