Вице-губернатор Петербурга — о ЕГЭ, санкциях и иностранных преподавателях

Фото: Холявчук Светлана/PhotoXPress.ru

Сначала пандемия, а затем рост геополитической напряженности напрямую повлияли на сферу образования в России. Программы студенческого обмена постепенно переориентируются с Запада на Восток, а российские (и петербургские в том числе) вузы приглашают преподавателей из Узбекистана, Индии и Латинской Америки. Но полное прекращение партнёрства с западными странами вряд ли произойдет, считает вице-губернатор Петербурга Владимир Княгинин, курирующий в Смольном комитет по науке и высшей школе. Даже во времена «Холодной войны» СССР находил возможности для взаимодействия в сфере науки, отмечает он. В интервью РБК Петербург он рассказал, что происходит с международным партнёрством вузов, каковы первые итоги приёмной кампании этого года и что делать с проникающий в университеты идеологией.

ОБРАЗОВАНИЕ ПОСЛЕ «КОВИДА» И САНКЦИЙ

— Что изменилось в мировом и российском образовании под воздействием пандемии?

— Первое, что изменилось — технологический уровень образования. Мы видим, как развились коммуникационные технологии, возможность связаться с преподавателем, с методическим персоналом через мессенджеры, телеконференции. За всем этим стоит большой пласт новых методик образования, изменения характера и проектной работы студентов. Значительное число университетов вложились в соответствующие технические решения, рассматривая это как способ реформирования системы образования. Но пока мы ещё не получили гибридного образования, когда форматы онлайн и офлайн сочетаются между собой. То есть, когда преподаватель ведёт очное занятие со студентами в аудитории и к ним в моменте подключены другие студенты онлайн. Такой формат требует капитальных вложений в аудиовизуальное и коммуникационное оборудование, к чему российские вузы не были готовы. Вероятно, широкого распространения такая форма образования не получит.

— Логично предположить, что пандемия сильно ограничила возможности вузов обучать студентов из других стран.

— Пандемия и связанные с ней ограничения по пересечению границ государств сильно ударили по мобильности в сфере профессионального образования Великобритании, США, Австралии, Китая и, конечно, России. В 2021 году мы преодолели сложности с транспортным сообщением и начали восстанавливать сообщение с внешними рынками, привлекать оттуда студентов. Но в 2022 году мы попали под санкционные ограничения. Сейчас рынки академической мобильности у разных стран восстанавливаются. Судя по отчётам, которые публикуют американские и европейские университеты, у них существенно растет количество иностранных студентов.

— Вы сказали о влиянии санкций на российские вузы. Насколько сильно это влияние?

— Мы со своей ситуацией будем разбираться чуть дольше и пока рано утверждать что-то определённое. Могу сказать, что в Петербурге полностью академическая мобильность не закроется и будет разворачиваться дальше. Мы будем наращивать объём академических программ со странами СНГ, Азией, Латинской Америкой, Китаем. Некоторые петербургские вузы уже открыли свои филиалы в Узбекистане.

— О каких еще изменениях можно говорить?

— Третье изменение, которое мы зафиксировали за последние два года, — то, как чувствуют себя преподаватели. Локдаун стал для них сложным испытанием: пришлось сменить аудиторию на экран монитора. Многие преподаватели говорят: «Мы не к такой карьере готовились, это совсем другая работа». В Петербурге мы за этот период практически никого не потеряли с точки зрения выхода из профессии, посмотрим, как это скажется на следующем поколении. В мире публикуется достаточно много литературы, где описывается, что преподавательская профессия из-за локдауна пострадала и ряд стран столкнулся с тем, что приход в профессию лучших, заинтересованных в интересной, живой работе людей во время «ковида» был затруднён.

— О «выгорании» преподавателей действительно много говорят. Можно ли оценить, как выросло число вакансий в вузах за последние два года?

— Если брать Петербург в целом, у нас рынок труда сбалансирован, чрезвычайных дефицитов нет. Санкционное давление на образование ограничено, хотя некоторый отток зарубежных преподавателей есть. Но этот процесс начался ещё в 2018 году и значимых масштабов не достиг.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ОБМЕН

— Остались ли сегодня в петербургских вузах преподаватели из Европы и США, которые по-прежнему ведут занятия для студентов?

— Есть, весной работали. Итоги подведем в конце года, но в целом кто-то из коллег принял решение прекратить трудовые отношения, кто-то приостановил, а кто-то сохранил свое рабочее место в Петербурге.

— Сколько всего таких преподавателей?

— До пандемии в Петербурге было около 1800 иностранных преподавателей. Затем произошло сокращение на несколько сотен, но не из-за санкций, а из-за «ковидных» ограничений — кто-то из преподавателей решил, что им проще вернуться в свою страну.

— Можно ли сказать, что после начала специальной военной операции сотни преподавателей из «недружественных» стран остались работать в петербургских вузах?

— Преподавать — да, конечно.

— Раньше петербургские вузы активно приглашали преподавателей из Европы. Есть ли планы заместить их кадрами из Китая и в целом из Азии? Поедут ли они преподавать в Петербург?

— У нас уже есть подобные отношения с Узбекистаном, Китаем, Индией, Латинской Америкой. Азиатский поворот будет закладываться, но европейские направления тоже полностью не закрыты. Сложности есть, они объективны, но в целом позиции различных академических учреждений достаточно гибкие. Есть те, кто завершил партнерские отношения с российскими университетами (например, многие финские, польские, чешские вузы), однако есть те, кто их сохранил. Я считаю, что восстановление взаимодействия с европейскими странами в научной, образовательной, культурной сферах произойдет быстрее, чем даже в экономической.

— Что касается академического обмена студентами, продолжаются ли сейчас такие обмены между петербургскими вузами и западными университетами?

— Те, кто во втором учебном полугодии начал академический обмен, как правило, завершил и образовательную программу в штатном режиме. То, что будет осенью, — давайте дождемся.

— И всё же, сентябрь уже близко. Понятно, что с «дружественными» странами программы обмена продолжат действовать, а что говорят вам западные вузы, продолжат ли они сотрудничать с Петербургом?

— Я думаю, что с отдельными академическими учреждениями партнёрство сохранится. Потому что во многих странах университеты обладают высокой степенью автономии. Есть ряд немецких программ в которых участвует и российская сторона, и немецкая. Сейчас даже на территории Германии сохраняется российское присутствие.

— Как вы считаете, должны ли быть продолжены программы обмена петербургских вузов с вузами из «недружественных» стран?

— Да, такие программы есть смысл сохранять. Наука построена на обмене знаниями. Они направлены на то, чтобы общество было более развитым, гармоничным и справедливым. Мы имеем конфликтные ситуации — их надо видеть и понимать, работать с ними. И если коллеги настроены позитивно на сотрудничество, то почему нет. Во времена «Холодной войны» СССР находил возможности для взаимодействия в сфере науки, используя такое взаимодействие в том числе и для снижения напряженности.

ПРО ПРИЁМНУЮ КАМПАНИЮ

— Что показала приемная кампания этого года? Усилилась ли тенденция на выбор технических специальностей?

— Я бы отметил два момента. Во-первых, у нас за последние годы существенно выросло количество мест для приёма по инженерным специальностям. А количество бюджетных мест по направлениям «экономика» и «управление» пропорционально сократилось — почти вдвое. Одновременно с этим по результатам ЕГЭ этого года я вижу, что в Петербурге меньше выпускников школ стало сдавать физику. То есть среди петербуржцев сократилось число возможных претендентов на заполнение целевых мест приема на инженерные специальности. Конечно, места будут заполнены — мы примем иногородних и зарубежных студентов. С учащимися петербургских школ будем работать над формированием у них мотивов выбора в будущем профессии инженера.

Во-вторых, в этом году существенно подросла популярность направлений, связанных с химией и биологией. Долгое время специальности, где требовалась химия, проигрывали в конкурсе всем другим. Сейчас ситуация изменилась. Пока финальных результатов по итогам приёмной кампании нет, но коллеги из ИТМО уверяют, что приток желающих поступить на химию и биотехнологию значительно вырос. Мы видим, что медики не исчерпали свой потенциал. Естественно, наблюдавшийся после «ковидного» периода всплеск популярности у абитуриентов медицинских направлений подготовки будет снижаться. Но пока мы видим, что значимое количество абитуриентов выбирают именно медицинские специальности.

— Как вы думаете, почему в этом году меньше выпускников петербургских школ сдавали ЕГЭ по физике?

— Видно, где интенсивно развивается наука, появляются новые специальности, сейчас — это граница между химией и биологией. Она в последние годы сильно «выстрелила». Синтетическая биология, пересечение химии, инженерии, цифры и биологии, сейчас кажется крайне интересным и перспективным для абитуриентов. В этой сфере появляется много новых проектов и инвестиции туда идут. С естественными науками и инженерией происходит сейчас то, что с телевидением в 1980-х годах — как в фильме «Москва слезам не верит». Второй момент — сохраняют привлекательность IT-направления. В Петербурге традиционно сильная математическая школа. Поэтому многие выпускники выбирают сдавать ЕГЭ по математике и информатике, а не по физике. Это также открывает путь к инженерным специальностям, но нужно смотреть на то, как каждый вуз определяет профиль требований при наборе на ту или иную специальность.

— Ожидаете ли вы повышенный спрос среди абитуриентов в этом году на техникумы и колледжи?

— Да, и это связано сразу с несколькими обстоятельствами. В этом году документы в учреждения среднего профессионального образования принимаются так же, как в вузы — через портал Госуслуг. В связи с этим мы готовимся к небольшому притоку в город абитуриентов из других регионов. Далее — растёт вариативность получаемого образования. С прошлого года мы запустили программу «Профессионалитет» — это сокращённая подготовка студентов колледжей, более акцентированная на практические навыки. Она запущена и внутри вузов, ведущих подготовку специалистов среднего звена. Могу сказать, что престижность профобразования в целом сейчас достаточно высока. Это позволяет молодому человеку или девушке выбрать свой путь на рынок труда через колледж и чувствовать себя уверенно. К тому же мы понимаем, что выбор в пользу того или иного формата образования диктуется разного рода материальными соображениями. И стремлением получить ту профессию, которая гарантированно и в течение многих лет будет востребована на рынке труда. Из-за этого абитуриенты серьёзно рассматривают колледж в качестве входа в профессию.

ПРО ОБРАЗОВАНИЕ И ИДЕОЛОГИЮ

— Часто говорят, что полученные в российских вузах знания оторваны от жизни — того, что требуют работодатели. Сокращается ли этот разрыв?

— Зависит и от вуза, от колледжа. В колледжах мы в этом году от Комитета по науке и высшей школы запустили два экспериментальных проекта. Часть эксперимента заключается в том, что выпускнику даётся диплом, который фиксирует его базовую квалификацию. Другая часть заключается в том, что ему даются сертификаты, подтверждающие отдельные навыки, ориентированные на последнюю милю к рынку труда. То есть сертификаты о микростепени. За счет этого в целом мы стараемся добиться того, чтобы выпускник был более адаптирован к профессии.

Для вузов очень важны программы профессиональных стажировок, практик. Есть целый ряд сервисов, позволяющих студенту определиться — какую практику он будет проходить. Плюс передовые вузы стремятся к тому, чтобы магистры как минимум работали не в городских сервисах, а в университете — лаборантами, младшими сотрудниками, и получали и квалификацию, и заработок. Ряд вузов сегодня в Петербурге вовлекает студентов в производственную деятельность.

— Что вы думаете про отход России от Болонской системы? Будет ли это как-то проявляться в образовании ближайший год?

— Я считаю, что студент должен иметь право доуточнить свой профессиональный выбор, переходя из одного уровня образования на другой. В этом суть Болонской системы — она даёт возможность стать бакалавром по одной специальности, а магистратуру закончить по другой. Ещё особенность системы бакалавриат-магистратура в том, что она облегчает академическую мобильность между вузами. Выпускник бакалаврской программы может выбрать другой вуз для магистерской программы, не рискуя ничем. Дизайн новой системы, которая будет в России, пока еще только обсуждается. В целом позиция Министерства образования в том, что при выходе из Болонской системы мобильность не должна пострадать, возможность выхода студента на индивидуальную траекторию образования должна сохраниться. Изменения скорее всего потребуют времени, и эти изменения не будут ухудшать положение студентов, а будут направлены на рост качества подготовки.

— Сегодня довольно много говорят о «чистке» преподавательских кадров — стремлении руководства вузов избавиться от преподавателей, которые имеют собственный взгляд на события, происходящие в мире. Как вы относитесь к тому, что идеология проникает в университеты?

— Вы сейчас меня возвращаете к спору в Европе между Генрихом Риккертом и Максом Вебером в начале XX века. Первый условно был за то, чтобы во всем искались и проявлялись социальные ценности, всему давались социальные оценки. Вебер тогда утверждал, что мир только прошел Первую мировую, давайте вот мы отделим ценности и политические оценки, которые формирует общество, от тех, которые связаны с наукой. Иначе никакой объективности не достичь. Конечно, у общества должна быть возможность формирования своей гражданской позиции и манифестации этой позиции в качестве поведенческого выбора; а у науки должно остаться знание, которое проверено и очищено и не зависит от разного рода флуктуаций общественного настроения, стремится быть объективным. Вот тогда они в первый раз схлестнулись. И достаточно долго это обсуждали — позиция Макса Вебера многим представлялась более определенной. Но после Первой мировой войны были введены санкции — победившая Антанта ввела их в отношении немецкой науки. Не помогло, потому что немцы и австрийцы, мигрировав в США, дали самое большое количество Нобелевских лауреатов и, заложили основание для резкого рывка американских университетов. Уже в начале 30-х годов все санкции были сняты, и европейцы сказали, что наука — это общее систематизированное знание на благо человечества, поэтому давайте разделять субъективные представления и объективные знания.

Возвращаясь к вашему вопросу, я бы сказал так: есть законы РФ, и ими точно обозначено, чем можно заниматься в академических учреждениях. Единственный способ урегулировать возможные коллизии — это соблюдать закон, правила. Потому что, если мы начнём, реагируя на какую-то сложившуюся ситуацию, пренебрегать правилами, ни к чему хорошему это не приведет. Если люди считают, что для них важнее заниматься другим, нежели академической деятельностью — это их право. Но если они находятся в университетских стенах, пусть следуют закону.

Беседовала: Виктория Саитова