Замглавы НИИ Пастера: «Мы поняли, что COVID — это совсем не грипп»

Александр Семёнов, замдиректора по инновационной работе НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера (Фото: из личного архива)

В Петербурге ускорился рост заболеваемости COVID-19. Если еще в первых числах октября в городе ежедневно выявлялось не более 300 случаев «ковида», то 5 числа суточная заболеваемость преодолела отметку в 500 случаев. За минувшие сутки подтверждено уже 602 случая заражения (это абсолютный рекорд для Северной столицы с начала пандемии). Резко усилившаяся заболеваемость COVID-19 породила множество вопросов к специалистам.

Заместитель директора по инновационной работе Санкт-Петербургского НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера, д.б.н. Александр Семёнов в интервью РБК Петербург сообщил, будет ли новая вспышка сильнее весенней, чему научила врачей полугодовая практика борьбы с коронавирусом и могут ли власти облегчить нам последствия нынешней вспышки заболевания.

— Вторая волна началась?

— Нет. Еще не закончилась первая. Первая завершится, когда больницы опустеют.

— В чем причины нынешней вспышки в мире и у нас?

— Преждевременное ослабление ограничительных мер — во всем мире, в том числе и у нас. У всех причина одна и та же — слишком рано расслабились.

— Нынешняя вспышка будет тяжелее весенней или легче?

— Системе здравоохранения будет легче — потому что мы уже многое знаем про коронавирус, много умеем и многое делаем. Для людей все будет зависеть от того, насколько сильно нынешняя вспышка COVID-19 наложится на традиционную, осеннюю, эпидемию гриппа. Обе эти напасти загрузят больницы, причем, одни и те же отделения, поскольку обе являются респираторными вирусными инфекциями.

— Почему заболеваемость выросла резко, а смертность — нет?

— Во-первых, мы научились лучше лечить COVID-19. Сейчас мы можем спасти гораздо больше людей, чем в апреле. Во-вторых, наиболее уязвимые к болезни люди погибают в первую очередь, что и произошло весной. Пандемия COVID-19 повторяет обычное развитие любой эпидемии. Так же было, например, с гонконгским гриппом.

— Как изменились за прошедший период основные представления об этом коронавирусе?

— Самое главное — мы стали понимать, что COVID-19 — это совсем не грипп, не риновирус, то есть, не обычная респираторная вирусная инфекция в классическом понимании. Для больных COVID-19 характерно поражение разных органов, а не только дыхательной системы. Второе — мы многое поняли о том, как развивается болезнь, способны теперь прогнозировать ее течение и лучше понимаем, как оказывать помощь в первую очередь самым тяжелым больным, кто больше всех рискует попасть в реанимацию. В частности, мы теперь лучше понимаем, как надо использовать аппараты искусственной вентиляции легких (ИВЛ) — в каких случаях надо переводить пациента на ИВЛ, а в каких — продолжать лечение с использованием высокопоточного кислорода.

С апреля 8 раз пересматривались клинические рекомендации по диагностике и лечению COVID-19 — дополнялись новыми, самыми современными подходами, исключались малоэффективные. Обычно клинические рекомендации разрабатываются годами — врачи месяцами обсуждают самые мелкие детали, например, какие таблетки лучше давать, сколько и как часто. Сейчас процесс резко ускорился благодаря обилию информации, активному сотрудничеству специалистов, в том числе, международному.

— Что еще важное неизвестно о COVID-19?

— Самое важное, что все хотят поскорее узнать — насколько долго будет сохраняться иммунитет к этой инфекции. К сожалению, быстро узнать не получится — должно пройти время, чтобы сформировался достаточно большой пул провакцинированных и переболевших и мы смогли пронаблюдать, как изменяется их иммунитет. Сам иммунитет определенно существует (поскольку образуются антитела), но качество антител можно проверить только со временем.

Мы хотим узнать, как долго вакцина сохраняет свое действие — достаточно ли привиться один раз в жизни и, например, как в случае с краснухой, больше об этом не думать, или придется прививаться каждый год, как с гриппом. Но пока не пройдет год-два, мы этого не узнаем. Также хотелось бы лучше знать, как будет развиваться болезнь у разных пациентов — у кого ситуация ухудшится, а кто будет стабильно болеть нетяжелой формой. Для этого надо выявить «предикторы» — предсказатели развития заболевания.

— Почему возникает повторное заражение? Такие сообщения поступают.

— В силу особенности имунного ответа у некоторых людей не образуются антитела. Такая особенность организма встречается крайне редко, поэтому случаи повторного заражения единичны среди сотен тысяч вылечившихся. Впрочем, еще предстоит выяснить, насколько редки такие аномалии именно для COVID-19.

— Какие уроки извлекли медики, власти и граждане за прошедший период? Мы сейчас более подготовлены к новым вспышкам или нет?

— Самый главный урок, по моему мнению, в том, что профилактическая медицина — это не выброшенные на ветер деньги, а серьезная система, способная оперативно справляться с быстро развивающейся пандемией. Советская Semashko System, как ее называют на Западе, показала сейчас всему миру, что она гораздо эффективнее, чем выдающиеся медицинские учреждения с мегазвездными докторами. Потому что «порядок всегда бьет класс», как справедливо утверждают военные и футболисты. Именно этим я объясняю гораздо лучшее положение с пандемией COVID-19 в России, где Semashko Sistem еще не до конца разрушена, чем, например, в Италии, Испании или Франции, где клиники гораздо лучше наших, но нет системы профилактического здравоохранения. Надеюсь, что это послужит уроком и нашим властям и они прекратят «оптимизацию» здравоохранения, которая уже в разы сократила профилактирующие подразделения Роспотребнадзора.

— Какая модель реагирования оказалась наиболее эффективной: шведская, австралийская или европейская?

— С моей точки зрения, наиболее эффективной оказалась российская система, частично сочетающая элементы австралийского (жесткого) подхода, но без погружения в излишний либерализм шведского подхода.

— Надо ли как-то подправить российскую модель?

— Сами меры корректировать не надо ни в сторону ужесточения, ни в сторону ослабления, но необходимо усилить ответственность за их соблюдение.

— Есть ли в Петербурге возможности остановить рост заболеваемости? Что могут сделать власти, работодатели и граждане?

— Главное — надо, как шведы, дисциплинированно соблюдать меры, предписываемые властями. А властям следует, по моему мнению, помятуя уроки весеннего обострения пандемии, лучше распределить обязанности между стационарами, учитывая их возможности мобилизации на работу с различными группами инфекционных больных. В принципе, такого рода правильные меры в Петербурге принимаются.

— Правы ли власти Петербурга, утверждающие, что локдаун не потребуется?

— Да, я думаю они правы. Если мы все будем соблюдать установленные меры, то локдаун действительно не потребуется.

— Надо ли прямо сейчас прививаться вакциной «Спутник V» или подождать завершения третьей фазы испытаний?

— Была бы у меня возможность, я бы прямо сейчас побежал прививаться. Потому что платформа этой вакцины давно хорошо известна и большинству людей она во всяком случае вреда не нанесет. А в ее способность вылечивать лично я верю, как и в эффективность вакцины новосибирского «Вектора».

— А как же противопоказания, список которых достаточно велик?

— Противопоказания — это обязательный, по закону, перечень рисков, существующих до тех пор, пока испытания лекарства не продемонстрируют их ничтожность. Со временем, в том числе в ходе третьей фазы испытаний, ограничения к применению будут сниматься. Впрочем, я считаю, что реальные риски невелики даже для тех людей, у которых имеются противопоказания. Хотя им, конечно, перед вакцинацией надо внимательно проконсультироваться с врачом.