Снежанна Георгиева о том, почему российское вино бывает дороже импортного
Виноград — самая капризная сельскохозяйственная культура на свете
Начну со старой и любимой шутки всех виноделов:
— Как винодел может стать миллионером?
— Очень просто. Для этого ему нужно быть миллиардером.
Всё так. И это не шутка.
Но давайте по порядку.
Немного общих истин.
Виноград — самая капризная сельскохозяйственная культура на свете. Нет ягоды изнеженней винограда. Это не помидоры и не огурцы, которым можно подкинуть удобрений, накрыть теплицей, и будет вам урожай. Виноград, особенно молодой, как новорожденный ребенок, чувствителен к вирусам, вредителям, недостатку микроэлементов и погоде. Он легко заболевает. Не там копнул, не тем брызнул — пиши пропало.
Надо сказать, что вино было бы гораздо дешевле в принципе, если бы не гибель виноградников от филлоксеры в позапрошлом веке. После того как завезенная из Америки тля растерзала весь виноградный генофонд Старого света, вино стало дорогим удовольствием.
До сих пор все виноделы — и мы не исключение — используют привитые от филлоксеры саженцы из питомников, а это самые привередливые существа на свете: не тот подвой (это то, что под землей), не тот клон (когда саженцы одного сорта для тихого или игристого, легкого или полнотелого, высокоурожайные или низкоурожайные), и кусты на конкретной почве не приживутся.
Погода. Мы все чувствуем — буквально на своей коже, — что с каждым годом становится жарче. Здесь, в Крыму, мы потихоньку забираемся повыше в горы (благо, в Балаклавской долине их хватает), а виноградник, растущий под углом, — это двойные расходы на все виды обработок.
В 2017-м град побил виноградники «мерло», и мы не заложили ни одной бутылки. В 2020-м — засуха, треть урожая потеряна. В 2021-м залило всю Тамань, и там пропала почти половина урожая. В этом году был один из самых экстремальных сезонов — больше трех месяцев температура не опускалась ниже 30. Расхожая фраза «У природы нет плохой погоды» — не про нашу винодельческую жизнь.
Но с этими вызовами сталкиваются все виноделы мира. А теперь о том, как обстоят дела в России.
Первое. Старые лозы.
Большинство российских виноделов имеют дело со старыми виноградниками, посаженными еще при Советском Союзе.
Старая лоза — это вообще-то хорошо. Она дает качественный виноград с плотной текстурой, густой окраской и гарантией, что вино из него будет долго храниться. Старая лоза имеет хороший иммунитет, ее корни уходят в землю так глубоко, что ей не страшны засухи. Словом, старая лоза — это драгоценность. Наша винодельня «Локо Чимбали» делает премиальные «Каберне Совиньон» из 25-летнего винограда и «Ркацители» из сорокалетнего, и мы гордимся, что у нас есть такие уникальные посадки.
Проблема старой лозы в одном: перевалив через 30-летний возраст, она стареет, слабеет и дает мало ягод.
Так вот. 90 (еще раз — 90) процентов виноградников в России — это старые лозы. Молодые посадки начались после 2014 года, но до сих пор они обеспечивают лишь 10% рынка.
Вывод: хорошее вино рождается не на винодельне, а на винограднике, там закопаны 80% всех инвестиций, там складывается ценник вина, а в России на сегодняшний день — категорический дефицит добротного качественного винограда.
Второе. Ручной труд.
Все работы на наших виноградниках — от установки шпалеры до обрезки, чеканки, подвязки — предусматривают участие большого количества людей
Все работы на наших виноградниках — от установки шпалеры до обрезки, чеканки, подвязки — предусматривают участие большого количества людей. При этом важно, чтобы работники были квалифицированными, знали, зачем делают ту или иную работу, иначе от их ошибки будет зависеть жизнь лозы. Для этого их нужно обучать.
В Латинской Америке, да и во многих странах Европы, большую часть работ уже переложили на технику, а мы по старинке доверяем только людям. Например, машина может обрезать лозы быстрее, но режет она только поверху, а вот человек, подойдя к лозе, смотрит на нее и понимает, сколько почек оставить на куст, какой урожай заложить на текущий год, какой — на следующий.
Вывод: ручной труд удорожает продукт, но и делает его более качественным. Вино не исключение. Поэтому российское вино может быть дороже условного чилийского той же категории, но вместе с тем оно может быть гораздо лучше.
Третье. Импортные комплектующие.
Возможно, это неприятно признавать, но факт остается фактом: в бутылке российского вина все, кроме российского вина, — импортное. Пробка — французская. Фольговый колпачок на бутылке, мюзле на игристом, этикетка, кольеретка (обрамление под капсулой) производятся у нас, но материалы — лаки, бумага, краски, отрывные ленты — импортные. Техника на виноградниках и системы охлаждения — немецкие. Акратофоры — итальянские. Дрожжи и энзимы — немецкие, французские, итальянские.
И наконец, саженцы для новых посадок. Да, саженцы мы тоже приобретаем за границей — в Италии, Сербии, Франции и Австрии.
И вот вы видите красивую бутылку российского вина на полке магазина за 1000 руб.
Вы должны понимать, что при всех расходах, описанных выше, винодельня продала эту бутылку торговой сети не дороже чем за 350 руб. Все, что накидывается сверху, — это издержки и доходность дистрибьюторов. И даже если винодельня работала максимально эффективно и рентабельность составляла 30%, то наш заработок с этой бутылки будет всего лишь 100 руб.
У потребителя, наверное, возникнет закономерный вопрос: почему он должен купить российское вино за 1000 руб., если рядом на той же полке стоит аналогичное условное чилийское за 800?
Это хороший вопрос, и, если честно, я не знаю на него однозначного ответа. Как по мне, то российские вина, начиная с этой ценовой категории и выше, достойнее импортных. Это вина, над созданием которых виноделы буквально корпят. Они вкладывают в них все свои финансы и силы, чтобы однажды стать непререкаемыми авторитетами в глазах потребителя. Чтобы выбор — купить российское или импортное — потребителя не мучил. Помните, что на земле, в цехах, лабораториях и офисах виноделен огромное количество людей работают над одной-единственной задачей — доставить вам удовольствие.
